"Канон" подразумевает писания, за которыми признан высший авторитет. В 1 в. таким священным писанием для христиан была еврейская Библия. Книги Нового Завета создавались постепенно, и канонический статус приобрели значительно позднее. К середине 2 в. по рукам ходило множество христианских произведений. Помимо текстов, которые в конце концов были включены в канон, существовало множество других евангелий, деяний, посланий и апокалипсисов, сейчас называемых новозаветными апокрифами. Некоторые из них, например Евангелие Петра, содержат ядро достоверной традиции. Другие, например, Евангелие детства апостола Фомы, представляют собой народные сказки и легенды, предназначенные удовлетворить народное любопытство и заполнить пробелы в жизнеописаниях Иисуса. Еще одна группа писаний, например собрание текстов, обнаруженных в 20 в. недалеко от египетского местечка Наг-Хаммади, носит гностический характер и была осуждена как еретическая.

Одна группа книг, написанная вскоре после эпохи апостолов, пользовалась особым уважением и какое-то время рассматривалась почти как священное писание. Их авторов называют "апостольскими мужами". Послания Игнатия Антиохийского позволяют составить представление о церковной организации начала второго столетия; в них проповедуется идеал мученичества. В Первом послании Климента, одного из первых римских епископов, высказывается протест против смещения некоторых руководителей коринфской церкви. Второе послание Климента представляет собой проповедь о христианской жизни и покаянии. Пастырь Гермы - моралистический трактат, пронизанный загадочным символизмом, а Послание Варнавы чем-то напоминает Послание к Евреям, но носит более аллегорический характер. Дидахе (Учение двенадцати апостолов), кроме моралистических рассуждений о "двух путях" жизни и смерти, содержит ряд указаний по совершению церковных таинств, по церковной организации и дисциплине.

К концу 2 в. некоторые христианские религиозные книги явно приобретают канонический статус: так, например, из сочинений раннехристианского апологета Юстина Мученика нам известно, что христиане перед совершением воскресной Евхаристии читали "воспоминания апостолов". Большинство списков христианских книг этого периода включают четыре евангелия, все Павловы послания (за исключением Послания к Евреям) и Первые послания Петра и Иоанна. Другие книги, и прежде всего Откровение и Послание к Евреям, отвергались, тогда как многие сочинения "апостольских мужей" считались боговдохновенными. Для включения в списки авторитетных христианских книг существовало по меньшей мере два критерия: апостольское авторство и широкое использование в той или иной местной церкви.

Со временем под каноном была подведена черта. Во 2 в. Маркион, глава еретической секты в Малой Азии, составил свой собственный канон Священного Писания. В нем не нашлось места для всего Ветхого Завета, а из всех христианских текстов в этот список попали сокращенная версия Евангелия от Луки и изрядно отредактированная подборка посланий Павла. Деятельность Маркиона, по-видимому, побудила церковь составить собственный канон, чтобы оградить себя от еретических писаний и предотвратить проникновение еретических лжеучений в уже признанные книги. В конце концов главным критерием для включения в новозаветный канон стало авторство апостолов. Первый список авторитетных книг, который полностью тождествен содержанию нашего Нового Завета, составлен св. Афанасием в 367.

ТЕКСТЫ, ПЕРЕВОДЫ И ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

Греческий текст. Несколько папирусных фрагментов, найденных в Египте, являются древнейшими до нас рукописями Нового Завета. Самый ранний из них, отрывок из 18 главы Евангелия от Иоанна (Иисус перед Пилатом), был написан ок. 110. Примерно к 150-200 относятся два более крупных фрагмента: один из Послания к Титу, другой - из Евангелия от Матфея. Самые древние папирусы, содержащие достаточное для атрибуции количество текста, были написаны ок. 200-250. Один из них содержит часть Евангелия от Иоанна, другой - отрывки из всех четырех евангелий и Деяний апостолов, а на третьем сохранились отрывки из посланий Павла. В целом до нас дошло более 70 папирусных фрагментов, на которых записана почти половина текста Нового Завета.

В 4 в. папирус стал уступать место более прочному пергамену. Этим столетием датируются два почти полных греческих списка Библии: Ватиканский кодекс (Codex Vaticanus), хранящийся в библиотеке Ватикана, и Синайский кодекс (Codex Sinaiticus), случайно обнаруженный в греческом монастыре у подножья горы Синай, в корзинке для старых рукописей, подлежавших сжиганию. После 4 в. число греческих рукописей возрастает. На сегодняшний день известно более 5000 манускриптов.

Первое печатное издание греческого Нового Завета, носящее название Комплютенской Библии (Biblia Complutensis), появилось в 1514. Однако оно не распространялось до 1516, когда был опубликован греческий Новый Завет под редакцией ученого-гуманиста Эразма Роттердамского. Его текст готовился поспешно, с использованием поздних и зачастую ненадежных рукописей. Кое-где Эразм подправлял греческий текст, согласуя его с текстом Вульгаты. Тем не менее его текст лег в основу многих дальнейших переизданий греческого Нового Завета, и именно с него ранние протестантские реформаторы делали свои переводы. С 1546 по 1551 парижский печатник Робер Эстьен (Стефанус) выпустил 4 издания греческого Нового Завета, содержавших текст Эразма с вариантами чтений на полях, взятыми из Комплютенской Библии и других источников. Его издание 1551 послужило основой для позднейших английских переводов, включая Библию короля Якова.

Древние переводы. Ранние переводы Нового Завета относятся ко 2 в. Первые латинские переводы появились, вероятно, в Северной Африке. Вскоре они составили авторитетный перевод (т.н. Итала Ветус, Itala Vetus), имевший ко времени Иеронима почти канонический статус. В конце 4 в. Иероним пересмотрел и значительно исправил Италу, создав тем самым свой собственный перевод, Вульгату. На Востоке новозаветные книги переводились во 2 в. на сирийский язык. Подобно старолатинским переводам, они были унифицированы в конце 4 в. Стандартный перевод получил название Пешитты, или "распространенного" перевода. Он остается официальным текстом яковитских и несторианских церквей. В нем содержится 22 из 27 общепризнанных книг, не включены Второе послание Петра, Второе и Третье послание Иоанна, Послание Иуды и Откровение.

Другие древние переводы, полностью или в отрывках, дошли до нас на арабском, армянском, грузинском, эфиопском, нубийском, готском, старославянском и на шести диалектах коптского языка.

Текстология, или критика текста. Задача текстологов - установить с максимальной надежностью первоначальную редакцию того или иного текста. В случае такой древней книги, как Новый Завет, текстологи изучают различные чтения (варианты) в рукописях, чтобы определить, какое из них с наибольшей вероятностью относится к первоначальной редакции и какое может быть отброшено. В распоряжении текстологов имеется материал впечатляющего объема: папирусы, более 5000 греческих рукописей, 10 тыс. рукописей древних переводов и 80 тыс. новозаветных цитат в трудах отцов церкви. Никто не знает, сколько разных вариантов одной и той же фразы они содержат. Более 30 тыс. различных чтений были зафиксированы в обследовании 150 рукописей Евангелия от Луки.

При установлении наиболее вероятного исходного чтения какого-нибудь новозаветного фрагмента текстологи следуют определенным стандартным правилам. Общее правило гласит: чем древнее рукопись, тем выше шанс, что она следует оригиналу. Однако это правило может ввести в заблуждение, поскольку поздние рукописи одного семейства часто сохраняют правильные чтения, которые были испорчены в более ранних рукописях другого семейства. Простые описки переписчиков обнаружить легко - часто они связаны с ошибками памяти (например, переписчик мог случайно вставить чтение из одного евангелия в другое). Однако часто переписчик сознательно изменял текст - либо с целью исправления или улучшения его, либо для приведения его в соответствие со своими теологическими взглядами. Так, подозрительные места в тексте нужно проверять на предмет соответствия их стилю и концепции всего произведения в целом. Более коротким чтениям, как правило, отдается предпочтение по сравнению с более пространными, которые могут содержать позднейшие дополнения. Зачастую чтение на слишком правильном или гладком греческом языке отбрасывают, поскольку авторы новозаветных книг пользовались повседневным языком, далеким от классического литературного греческого языка. По той же причине из двух чтений часто выбирается более трудное для понимания, поскольку другое может быть результатом редакторского упрощения переписчика.

Хотя препочтение того или иного варианта часто зависит от вкуса и интуиции исследователя, нет сомнения, что на сегодняшний день мы располагаем греческим текстом Нового Завета, который существенно ближе к оригиналу, чем тот текст, с которым работали ученые, стоявшие у истоков критических исследований и опиравшиеся на издание Эразма. Так, например, 1 Ин 5:7-8 в Синодальном переводе звучит так: "Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь; и сии три об одном". Слова, набранные курсивом, отсутствуют в первоначальном тексте. Сомнительный отрывок восходит к латинским рукописям, сделанным в Испании или Северной Африке, возможно, в 4 в. Он отсутствует во всех греческих рукописях, сделанных до 1400, и опускается в современных критических изданиях Нового Завета.

ИСТОРИКО-КРИТИЧЕСКИЕ МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Историко-критический подход к изучению Нового Завета - попытка понять текст в контексте исторических обстоятельств его возникновения и с учетом литературных форм и жанров, к которым прибегали его авторы, - часто вызывал споры.

Многое в историко-критическом подходе было обусловлено стремлением реконструировать подлинное учение Иисуса и раннехристианской общины. Исследователи склонялись к двум крайним позициям. Некоторые критики видели в Иисусе проповедника чистой и простой вести о всеобщем братстве людей и всеобщей любви и считали, что эта весть была искажена привнесением других элементов: учения об отношении Христа к Богу, пророчеств о скором конце мира, мифов, а также заимствований из народных религиозных культов. Задача критики сводилась к тому, чтобы очистить христианство от этих чужеродных элементов и восстановить первоначальное учение Иисуса. Другие исследователи подчеркивали, что теологические элементы в Новом Завете не обязательно чужеродны; многие из них уже присутствовали в самом учении Иисуса. Согласно такой точке зрения, Новый Завет представляет собой изложение христианской вести в терминах, понятных для человека, жившего в 1 в.

Фигура "исторического Иисуса", учение которого, как полагали, расходилось с учением той религии, которая сформировалась под его именем, впервые появилась в работе Г.С.Реймаруса (1694-1768). Реймарус был деистом, т.е. верил в Бога, который может быть постигнут одним только разумом и являет свое могущество в непреложных законах природы. Отвергая чудеса и Откровение, Реймарус пытался отделить исторического Иисуса от фигуры Христа, страдающего Искупителя человечества; такое представление о Христе, полагал Реймарус, возникло у апостолов уже после смерти Иисуса.

К вопросу об историческом Иисусе вернулся Д.Ф.Штраус в труде Жизнь Иисуса (1835-1836). Штраус настаивал на коренном отличии того, что он называл "внутренним ядром" христианской веры (его наличие он прослеживал до самого Иисуса), от "мифов", чудесных и сверхъестественных элементов, которые были привнесены в образ Иисуса и его учение. Ф.К.Баур (1792-1860) сосредоточился на истории раннехристианской общины. Под влиянием философии Г.В.Ф.Гегеля он рассматривал историю ранней церкви как борьбу между двумя течениями - сторонников соблюдения еврейского Закона (петринистов) и свободного от Закона христианства (паулинистов), которая привела к возникновению "раннего католицизма" (т.е. к становлению церкви с ее иерархией, культом и зафиксированным учением). Возможно, самым популярным результатом историко-критических исследований 19 в. стал труд Э.Ренана Жизнь Иисуса.

Во второй половине 19 в. ученых занимал вопрос о том, что мы можем узнать из евангелий о "реальном" Иисусе. Исследования этого периода обычно осуществлялись в форме сравнения между христологической концепцией Павла и более простым реконструированным образом исторического Иисуса. Так, для А.фон Гарнака (1851-1930) Иисус был прежде всего раввином, который по-своему толковал еврейскую религию, подчеркивая, что Бог есть Отец всех людей, а значит все люди - братья.

В начале 20 в. возникла сильная реакция против концепции "либерального Иисуса" (т.е. образа Иисуса в либеральной теологии). Это неприятие выразил А.Швейцер в книге От Реймаруса до Вреде (1906; второе издание вышло под названием История исследования жизни Иисуса, 1913). Швейцер и его единомышленники считали, что "либеральный" образ Иисуса игнорирует окружающий мир, в котором жил и учил Иисус; и действительно, либеральные теологи попросту очистили библейский образ Иисуса от тех элементов, которые противоречили идеалам 19 в., объявив их позднейшими интерполяциями. Швейцер доказал, что множество этих элементов уже имелись в иудаизме предхристианской эпохи. Он, в частности, выделял присутствовавшие в дохристианском иудаизме представления о конце мира, о пришествии Бога или его Мессии, о суде над миром и о начале нового века, в котором утвердится Владычество Бога.

Другие исследователи искали внешние влияния, которые позволили бы объяснить историю христианского движения, не прибегая к анализу иудаизма. Сосредоточившись на языческих культах новозаветных времен, они выявили их сходство с религиозной практикой ранних христиан. В частности, утверждалось, что евхаристия напоминает ритуальные трапезы мистериальных культов Диониса, Аттиса и Митры. Некоторые ученые, следуя традиции либеральной школы, отмечали радикальное изменение, которое претерпела христианская религия при переходе от Иисуса к Павлу; другие, обнаруживая влияние языческой обрядности на внешнюю сторону раннего христианства, настаивали на неповторимом своеобразии его содержания.

Ю.Велльхаузен основал в свое время "радикальную школу" исторической критики, проводившую различие между историческим Иисусом, не имевшим мессианских притязаний, и послепасхальной общиной, которая провозгласила его Мессией и Господом. В русле этого подхода выработалась концепция, согласно которой евангельские повествования были не основанием первохристианской общины, но ее продуктом.

В 1919 К.Л.Шмидт предположил, что Евангелие от Марка, которое образует костяк евангелий от Матфея и Луки, было подборкой церковных повествований, которые ранее циркулировали независимо друг от друга. Изучение этой устной, долитературной стадии евангелий привело к возникновение влиятельной и вызывающей споры школы форм-анализа (Formgeschichte), которую возглавили М.Дибелиус (1883-1947) и Р.Бультман (1884-1976). В форм-аналитическом методе из материала евангелий выделяются четко очерченные содержательные единицы текста, называемые формами, которые постепенно выкристаллизовались в устной традиции до момента их письменной фиксации в евангелиях. К этим формам относятся рассказы о чудесах, изречения Иисуса и притчи, мифы и легенды о рождении Иисуса и его жизни, краткие сценки из жизни Иисуса, заканчивающиеся лаконичным изречением вроде знаменитого "кесарю кесарево". Указывая на сходства некоторых отрывков из евангелий с фольклорными произведениями, многие из специалистов по форм-анализу подвергают сомнению историчность ряда евангельских историй, например, рассказов о чудесах, которые последовали после смерти Иисуса на кресте.

После Первой мировой войны историко-критические исследования все в большей мере сосредоточивались на мыслительных формах Нового Завета - на основных идеях провозвестия Иисуса. Утверждалось, что многие мыслительные формы, с помощью которых выражено учение Иисуса, не имеют смысла для современного человека. Так, идея конца мира или второго пришествия Мессии на облаке не отвечает современному опыту. Однако тот факт, что в 20 в. сохранились и продолжают возникать консервативные и фундаменталистские протестантские деноминации, свидетельствует о колоссальном разрыве между взглядами профессиональных критиков и многих верующих, читающих Библию.

Для преодоления этого разрыва полезным может оказаться метод исследования истории редакций (Redaktionsgeschichte), который успешно развивается с середины 20 в. Если специалисты по форм-анализу, такие как Бультманн, делали упор на классификации определенных формальных элементов в тексте и определении места и роли этих элементов в жизни церкви до письменной их фиксации, то специалисты по методу исследования истории редакций старались выяснить, каким образом эти элементы были сведены воедино и использовались реальными авторами Нового Завета.